Слишком серьезная. Глава 11. Без названия.

[shenaya]

Жанры: гет, повседневность, можно даже сказать флафф.
Рейтинг: PG-13.
Статус: в процессе.
Аннотация: Самая обычная девушка? Ну да, некрасивая и замкнутая. Самая обычная история любви? Конечно, ведь он общительный и обаятельный, почти прекрасный принц.
Или все же нечто больше? Ведь она - слишком серьезная, слишком взрослая для своих четырнадцати.
Комментарий автора: Это страшный, страшный сопливый флафф. Каюсь, но аня-ня-ня-ня, как я сейчас это люблю.

Содержание

Глава 1. Первый день.
Глава 2.
Глава 3. Свидание.
Глава 4. Трамвайное депо.
Глава 5. В гостях.
Глава 6. Телефонные разговоры
Глава 7. Неурядицы
Глава 8. Каток
Глава 9. Парк
Глава 10. Одиночество

С приходом Кати стало легче. Легче задвинуть переживания на задворки сознания, отстраниться, отвлечься. И день прошел совсем не так страшно, как я себе представляла. Обычно прошел. День как день, ничего особенного.
За ним следующий. Я не понимала, что творится с Максом - он не стал относиться ко мне плохо, все так же дружелюбен, но сильно отстранился. Словно не было телефонных разговоров и прогулок по снегопадом, чтения стихов и шуток. Словно на улице осень, а не конец зимы.
А в четверг, через два дня после разговора в раздевалке, он позвонил. На часах - половина одиннадцатого. И звенит знакомая мелодия, мелодия, которая стоит только на его звонке. Я вся трепещу внутри, но поднимаю трубку с почти сердитым видом.
- Да?
- Привет, как дела? - его голос звучит с одной стороны привычно, а с другой - осторожно.
- Нормально, - с прохладой отвечаю я.
- Чем занимаешься?
Ритуальные танцы вокруг костра. Психологи говорят, они нужны, а меня всегда раздражали. Поэтому я резко спросила:
- Ты что-то хотел?
- Да. Поболтать.
- Слушаю тебя.
- Я не вовремя, да? Разбудил?
Вдох-выдох. За что ты на него сердишься? За что наказываешь? За свой страх?
- Нет. Извини, все нормально. Это я… от неожиданности.
- А чего неожиданного? Я ж тебе не первый раз звоню. Вот шел домой, скучно, решил поболтать с кем-нибудь. На улице снег идет - красота! Пошли гулять?
- Ты с ума сошел, - улыбнулась я.
- А что? Время детское, это взрослым спать пора, а нам - самое то!
Я рассмеялась, не зная, шутит он или серьезно. Да он и сам, наверное, не знает. Откажусь - обернет все шуткой, соглашусь - сделает вид, что другого ответа и не ожидал. И так хочется поддержать задорным "А пошли!", и это так внезапно для меня самой. С трудом, но я все же ответила:
- Ну уж нет. Как-нибудь в другой раз.
-Нет, так нет.
В этом весь он. В этой легкости и легкомысленности, на которую невозможно сердиться. Я слушала его непринужденный треп и улыбалась, забыв про страхи и радуясь, что между нами все по-прежнему, когда он вдруг заговорил серьезно.
- Ты знаешь, я больше не буду просить у тебя списать. Никогда.
- В смысле?
- В прямом. Я не хочу, чтобы ты меня презирала.
- Пре…зирала?
- Я много думал эти три дня над тем, что ты сказала. Я, конечно, люблю говорить, что я раздолбай, но это не причина для гордости, и я это прекрасно понимаю. А ты так ответственно подходишь к учебе. Ты молодец, честно, я тобой восхищаюсь, можно сказать. И, - он прервался, подбирая слова и резко закончил: - В общем, я не буду больше у тебя списывать.
- А брать задание на завтра?
- Буду.
- И помощь в выполнении д\з тебе тоже не нужна?
- А ты предлагаешь?
- Посмотрим. Значит, - я попыталась совладать с дрожащими губами, - поэтому ты игнорил меня эти три дня?
- Как это игнорил? Я с тобой общался!
- Ну по сравнению с обычным твоим «общением» это был почти игнор.
- Почти, но не игнор же!
Я проиграла схватку с самой собой, и губы растянулись в улыбке. Не было смысла ее прятать, счастливую, радостную. Значит, никто его против меня не настраивал, а во всем виновата моя же собственная фраза. Какое счастье!
- Помогу, помогу, куда я денусь. Тебе с чем помощь-то нужна? Или со всем подряд?
- Смилуйся, государыня рыбка, у меня же голова лопнет! Так, я дошел до подъезда. Ты точно гулять не пойдешь?
Я вздохнула.
- Точно.
- Окей, - протянул он. Послышался скрип тяжелой двери подъезда, эхо шагов. Дождавшись, пока он поздоровается с родителями и стихнет шум на заднем фоне, я спросила:
- Математика-русский?
- Что?
- Помощь, говорю, нужна с математикой и русским?
- Чую, зря я этот разговор затеял. Слушай, забудь, что я сказал. Я уже передумал. Не нужна мне никакая помощь, дураком родился, дураком помру.
- Я в тебе разочарована.
- Морозова, это запрещенный прием!
Но возмущению в голосе не верилось ни капельки. Уж в вопросах учебы сбить меня с толку было не просто. Я уселась на кровать, подложив подушку под спину, и продолжила расспрос:
- А куда после школы пойдешь, ты уже определился?
- Я не знаю, что через два дня делать буду, а ты меня про несколько лет спрашиваешь.
- Ну вдруг, - хотя Максим меня не видел, я пожала плечами. – Некоторые еще в 5 классе определяются.
- В пятом классе я думал стать поваром.
- Почему? – прыснула я.
- У них много вкусной еды.
Аргумент вызвал лишь улыбку. Некоторое время мы помолчали.
- А в медицинский какие предметы нужны? – наконец, спросил он. Проворчал.
- Химия и биология, кажется.
- Вот еще их можно.
- Хорошо.
Разговор продолжался, теперь уже о всякой ерунде. Лишь еще через полчаса мы таки распрощались и отправились спать. Не знаю как он, а я заснула быстро.
Потому что все было хорошо.

На следующий день будто и не было двух дней страха. Только острее ощущалась радость, смешней казались шутки. И совсем не замечались Кира и ее подпевалы. Казалось, что Макс улыбается только мне, смотрит только на меня. И это пьянило. Совсем слегка. Самую чуточку, но даже этой капли хватало, чтобы взбудоражить мою душу, которая привыкла ко всем относится сдержанно, отстраненно.
После уроков я осталась в школе, дежурить. Пустой класс с исчерченной доской, фантиками в партах, грязными разводами от тех, кто не носит сменку. Обычно все дежурят парами, но мне пары не нашлось. Катя дежурит с Ритой еще с тех пор, когда мы не сидели рядом.
Один за одним, я подняла стулья на парты, потом стала стирать с доски. В этот момент дверь отворилась и в класс заглянул Живов.
- Дежуришь? Составить тебе компанию? - не дожидаясь ответа, он кинул рюкзак на одну из первых парт и сел рядом.
Я обернулась от доски и скептически его оглядела.
- Может, тогда поможешь?
- Помогу. Только ты потом выполнишь одну мою ма-ахонькую просьбу?
- Какую? - тут же насторожилась я.
- Совсем пустяковую, ерундовую и не сложную, - Макс заговорщицки подмигнул.
Я думала. Неприлично долго думала, и в конечном счете отделалась расплывчатым:
- Посмотрим на твое поведение.
Будто и не рассчитывая на большее, Макс спрыгнул с парты с самым решительным видом:
- Говори, что делать! - правда, тут же уточнил: - Только учти - полы я мою отвратительно. И цветы обязательно залью.
- Ха! - я вернулась к доске и продолжила стирать словарные слова. - И без того дел хватит. Возьми веник и вымети все из парт, потом подмети пол и вынеси мусор.
Вдвоем дело пошло быстрее. Меньше чем через полчаса я оглядывала класс в поисках, что мы забыли сделать, и ничего не находила.
- Ну что, все? - Макс опять развалился на парте, опасно сдвинув стул так, что он того и гляди с грохотом свалится на пол.
- Вроде бы.
- А теперь ты мне что-нибудь споешь?
Просьба застала меня врасплох. Я помнила о ней, но максимум, чего ожидала - стихов.
- Спеть?
- Ну да. - И он устроился поудобнее слушать, а я все так же стояла растерянная, перебирая в голове песни. "Кабаре"? О нет, она слишком распутная. "Музыка вновь слышна. Встал пианист и танец назвал." Слишком о любви. Все слишком, все слишком, а мне и так жарко от волнения. Что-то более непринужденное…
- Они слишком.., - я замолчала, не в силах подобрать слова.
- Что слишком? Не важно, все сойдет.
И я смотрю на его улыбку, и начинаю, внезапно, по ассоциации:
- Вот идет по свету человек-чудак
Сам себе печально улыбаясь
В голове его какой-нибудь пустяк;
С сердцем верно что-нибудь не так.
И улыбка Макса становится шире. Он качает головой в такт музыке, но подпевать не пытается, и я вспоминаю, как он безбожно фальшивит.
- Приходит время, птицы с юга прилетают, снеговые шапки тают и не до сна.
Сидя на парте, я сама начинаю качать головой, порой поднимая руки, чтобы указать, куда улетели птицы или развести ими в деланном недоумении. А Макс… А Максим сидит рядом, но на втором припеве он соскакивает и берет меня за руки.
- Почему ты замолчала? Продолжай.
Легко сказать. Я едва удержалась от шумного вдоха, я задыхалась. А он с безмятежной улыбкой продолжает припев, фальшивя даже больше, чем я представляла, и раскачивает наши руки в такт. В отличие от слуха, чувство ритма у него было. И приходится, проглотив огненный комок, продолжать:
- Поезжай в Австралию без лишних слов
там сейчас как раз в разгаре осень
на полгода ты без всяких докторов
снова будешь весел и здоров.
Я плохо помню, как все было дальше. Я закончила петь, когда он отпустил руки? Мы шли домой и о чем мы говорили? Очнулась я только дома, за алгеброй - сухие цифры отрезвляли не хуже ледяного душа. Очнулась, сделала уроки, хлопотала по дому, а в голове все звучали слова песни и руки жгло воспоминаниями. Морозова, неужто ты влюбилась?

Я не хотела знать ответ. Это было слишком опасное знание. Накладывающее какую-то ответственность, ожидания, надежды.
Не хочу знать.
Лучше просто жить как раньше. Ходить в школу, слушать его шутки, принимать звонки. Да, это лучше, вот только...
На следующий день я увидела другую грань "как раньше". Зашла в класс, и замерев возле парты, смотрела, как Максим корчит рожи, улыбается и заигрывает с Окшиной. И как, польщенная его вниманием, она жеманно хихикает и улыбается в ответ. Я отвернулась. В душе тут же поднялась злость на ветреного, непостоянного, вечно флиртующего Живова. Как так можно, в конце-то концов?! Как он мог вчера держать меня за руку, а сегодня чуть ли не обнимается в Окшиной!
Хотя нет, все правильно. Я зло стиснула рюкзак. Нет, это я зря удивляюсь. Его поведению удивляться не надо, все было понятно с первого дня. Вот своей слепоте, своей забывчивости удивляться надо. Ясно же, как божий день, что для Макса все эти игрища ничего не значат.
И все-таки, ну как так можно?!